Мотив «Вода, как ты обмываешь пенья-коренья, так и очисти меня смой с меня недуг» широко известен в восточнославянских заговорах, ср.: Утрення зоря Дарья, вечерня зоря Марина, свежа вода ключева по пенью шла, по коренъю, мыла пенье-коренье, серо каменъе. Так же смый с меня, с р.Б. и.р., при- ци-призоры, всеуговоры, материны думы, отцовымысли. По нашим наблюдениям, он встречается в русской традиции, на Левобережной Украине и в некоторых центральноукраинских регионах, а также на востоке Белоруссии, в то время как западнее — ни в Белоруссии, ни на Украине — его, по-видимому, нет. В то же время иногда он фиксируется на самом юго-западе, в частности у гуцулов.

Можно было бы предположить, что рассматриваемый мотив должен был бы быть универсальным с точки зрения своей функциональности. Однако это совсем не так: он составляет основу заговоров от порчи и сглаза, а в заговорах от других недугов используется значительно реже — от тоски, припадка, зубной боли, золотухи и всех болезней.

Мотив обнаруживает незначительное варьирование: помимо обращения к воде, в заговоре может присутствовать целый ряд ее наименований, иногда имена собственные, а также может разниться состав природных объектов, которые вода омывает.

Вода, смывающая болезни

Кроме того, «вода, смывающая болезни» может объединяться с некоторыми мотивами, входящими в рассмотренный выше сюжетный тип устранения недуга, ср. такой пример: Вода-водяница, земная царица, как служишь Богу и царю, так послужи р.Б. младенцу и.р. — на ле- гостъ, на здоровье, на Божью милость. Как срываешь, сдираешь с кря- жов, с берегов пеньё, коренъё и выскоръё, так и смой, сполощи с р.Б. младенца и.р. уроки, прикосы, щипоты, ломотъё, и переполохи, и ветряные переломы, из ушей, из ноздрей, из ясных очей, из черных бровей, из косков, изо всех спойков, из мозгов, из тридевять суставов, из тридевять надпятных жил, чтобы не мучился, не маялся р.Б. младенец и.р. ни на ветху, ни на новцу, ни на перекрое месяцу, ни во всякое время, ни во всяк свят час.

В заговорах, основанных на данном мотиве, нередки своеобразные гидрографические зарисовки-преамбулы, которые, как заметила Т.М. Судник, позволяют отнести эти заговоры к группе космологических текстов, ср., например: Добрый вечар, вода водзица, божжа помошница, цекла ты су току сонца, с пыд ясныго месяца, с-под с алтыря-каменя и мыла-помывала жавты пяски и крутыя бе- ряжки, бело каменъня, сырое коренъня и шавковую траву. Имый-пымывай р.Б. и.р.. В таких текстах воды описываются как текущие с неба на землю, сверху вниз, с востока на запад, из центра мира к его периферии. Причем если вместо воды в заговорах упоминаются реки, то они могут в совокупности составлять реальную речную систему, описываемую от ее верховий до низовий, ср.: Ишла ты з моря у Чарноедку, с Чарноедки у Чарнолутку, а с Чарнолутки у Беседзъ, а з Беседзиу Сож, а с Сожа на Непро, з Непра на моря.

В такого рода текстах интерес представляет также поло-родовая идентификация природных объектов, когда вода последовательно ассоциируется с женским началом и получает соответствующие имена собственные, отождествляется с Богородицей и т.д., а река — с мужским.
По этот час, по мой заговор. — Нея помогаю, сам Бог помогает. — Будьте, мои слова, крепкий лепки. — Закрепки.

Заговор на воду от болезней и проклятий

К полифункциональным принадлежат также вступительные и заключительные формулы заговоров. О некоторых вступительных формулах мы уже говорили, поэтому остановимся на заключительных — устойчивых формулах, завершающих заговор, закрепляющих сказанное и одновременно фиксирующих границу вербального ритуала. То особое значение, которое придается им в заговорах, неслучайно: оно связано со стратегией завершенности, активно проводимой в магии, имеющей дело со сферой «чужого» и «иномирного». Как отметил А.К. Байбурин, «требование обязательной завершенности обнаруживается… в некоторых медицинских практиках для излечения тех болезней, происхождение которых связывается со сферой чужого, иного». Маркированный конец ритуала лечения болезни одновременно отмечает границу недуга, а выход за рамки ритуала «означает в этой логике появление нового состояния.».

Подавляющее большинство заключительных формул группируются вокруг трех-четырех мотивов, реализующих несколько базовых для заговорного дискурса в целом идей.

По этот час, по мой заговор. Первая — это та самая идея завершенности неблагополучного этапа в жизни человека и перехода в новое состояние. Заговор — текст и ритуал в целом — ставят своего рода предел болезни, причем этот предел получает два измерения. С одной стороны, пределом оказывается заговорное слово до слова — ТРМ, № 524, архангел.; Свет до зари, а заря до свету, а ожог до слов — Майков, № 193, Воронеж.). А с другой стороны, — момент его произнесения, конкретный день, час и минута, когда оно прозвучало: Заговариваю я зубы крепко-накрепко у р.Б. и.р. по сей день, по сей час; А Машу… от болезней освобождайте по этот час, по этот раз, по эту минуту; Как ня будить веку канца, ур.Б. и.р. ни бывать суроцам па сїйчас, па сію минуту; па сей дзенъ, па сей час, па сеймінута.
Впрочем, значительно чаще заговор задает этому пределу одновременно оба измерения, тем самым до крайности усиливая действенность ритуала и отсекая прошлое от будущего.

Раба Божия и.р. не сушы, не крушы па мой приход, па мой прыгавор; Відчику-завідчику соль яму у вочы, траскучае палена у калена, нож яму пад бок, па сей час, па мой прыгавор, па ету секунду; Помогают Пресвятая Богородица и сам Иисус Христос, Михаил Архангел по сей час, по весь приговор, по мое смертное слово; Отстань, змея, отстань, проклятая, по сей день, по сей час, по мой заговор; Выходи, рожа, выступай, рожа, по етот час, по етот раз, по ету минуту, по мой заговор, чтоб тебе и отрыгу не было.

Формула по сей день, по сей час известна преимущественно на русском западе и северо-западе, реже — в других регионах Рус. Севера.

Фактически ту же логику можно наблюдать и в балканославянской заговорной формуле досега… отсега (до сих пор… с этого момента), используемой при изгнании недуга и также ограничивающей время жизни болезни моментом произнесения заговора: Досега бяше на тва дяте, отсега на куче и кота да иде! (До сих пор они были у твоего дитя, с этого момента пусть идут на собак и котов!); Горане, бане, до сг ровала Moje deeojue за meoje момче, од сг нек рове meoje момче за Moje deeojue (Горец, господин, до этого моя девочка плакала по твоему мальчику, после этого пусть твой мальчик плачет по моей девочке).

Присутствующая в таких формулах временная составляющая развивается в заговорах в отдельные, вполне самостоятельные заключительные формулы, отчасти восходящие к молитвенным закрепкам типа во веки веков и под.1; во веки сохрани; превозносите во вся веки; возхвалим имя Твое во век и в век века и мн. др.

Мій приговор — прісно во векі веков — Слов. маг., с. 73) и одновременно — обыгрывающие такую значимую для традиционной культуры тему века. При этом в заговорах ощущается смысловая и звуковая игра с использованием слов, производных от vek-: это и срок исторического времени, отпущенного человечеству: чтоб не чуял р.Б. и.р. ни тоски, ни болезни… век по век, отныне и до века, до конца века; и отмеренный отдельному человеку срок жизни: А гэтаму Іваньку век і зроду скуле не бывацъ; «Сии слова наговариваю ни на час, ни неделю, ни на месяц, ни на год; на век человеческой, сему рабу Б жию имярек на здрав е…»; и вечность-бесконечность вообще: Иссохни, исчахни, боле в век не воскресни; а у мяне, р.Б. и.р., вечна-навечна не атрыгацца; и.р. скорби-болезни не видать века по веки; век повику отныни довику, ср. у поляков: Zostow zywych w spokojnos’ci odtqd — jaz do wiecznos’ci (Оставь живых в покою отныне — и до вечности).

Для выражения идеи прекращения болезни

Для выражения идеи прекращения болезни после чтения заговора в заключительные формулы вводятся и более точные временнйе параметры, в частности, указания на этапы циклического времени: болъш да Насці не варачайся ніранішняй парой, ні вячэрняй, ні паудзённай, ні пауночнай; см. об этом подробнее в главе «Время как фактор магического процесса».

Не я помогаю, сам Бог помогает. Следующий тип заключительных формул сосредоточен вокруг идеи сакральной легитимизации заговорного слова и самого лечебного ритуала путем приписывания его Богу и другим лицам, обладающим высшей властью.

Инвариантом такого рода закрепок является формула «Не я лечу, а Господь»2. Вместо Господа в заговорах фигурируют также Иисус Христос, Богородица, бабушка Соло- монида, царь Давид, кто-нибудь из святых и даже знахарь-учитель, передавший тому, кто заговаривает, магическое знание. Такие формулы известны в южно- и западнорусской и белорусской традиции, в то время как на Русском Севере и в центральнорусских областях их практически нет.

Не я шапчу, а сам Господь Бог и Прачистая Мать; Не я помогаю, а сам Иисус Христос и Мать Пресвятая Богородица… со всей силой небесной; Не я помогаю, не я пособляю, помогает, пособляет сам Иисус Христос, Пресвятая Мать Богородица; Я не знаю, сам Гасподзъ Бог знає і нам помагає; Не я занімаю — цар Давыд кротасъцю сваею; Ні я гавару, а Гасподзъ, немой дух, а Господні, немая сіла — Гасподня; Ні я цябе лячыу; хто мяне вучыу, той и.р. скулу палячыу; Золотник… не я ж тябе упрошаю, прося тябе баба Ясипиха; Не від мене поміч, від Господа милостивого, не я тобі шептуха, а Господь Бог — шептуха; Не я лечу — Николай Угодник и все святые лечут; Не я его тушу, но Мать Пресвятая Богородица; Ни я вас отзываю, ни я вас аткликаю и ни я вас атдуваю. Вас атзываитъ и вас аткликаитъ и вас атдуваитъ сама Мати Божия; Ни я тябя вызываю, ни я тябя выкликаю, вызываю тябя, мат божйя, тваим святым духам; Не я тебя мою-парю, моет-парит бабушка Соломонида, она тебя моет-парит, притчи, прикосы, уроки, скорби и болезни и грыжи смывает.

С той же идеей легитимизации магического слова связана и еще одна группа закрепок, основанных на четком распределении «обязанностей» между знахарем и Богом и точном указании на то, что каждый из них вносит в процесс исцеления: «Я со словом, Бог с помощью »:
я тебе издымаю, изсылаю, не мойим духом — Господним, не мойи- мы сыламы — Господнимы, не я помагаю, сам Сус Хрыстос помагає; Я словамы, Маты Божая ди- ламы, я хухом — Маты Божа духом; Я з словам, а Гасподзъ Бог з помаччу і святым духам; Маі словы, а Божэнны дух; Я славаміугавараю, а Гасподзъ з помаччу; Не сваімі думами, а Гасподнімі славамі; Не мой дух, а Гасподня сіла; Я с речью, а Бог с помощью; Я — словами, а Господь своїми духами; От Бога век, то от мене лек; Бог з помаччу, а мыз духам; От Бога помочь, а мой дух; Бабаз рачами, а Господь Бог с помаччу; не я знаю — Господь зная, Мать Прачистая святым своим духам подыхая, на стану су- ставляя.
Эти формулы как бы продолжают распространение закрепок предыдущего типа в направлении на запад и юг и встречаются почти исключительно на Украине и в Белоруссии.

Вместе с тем, именно география подобных финальных формул в рамках восточнославянского континуума, скорее всего, свидетельствует о том, что они пришли к восточным славянам с запада, подтверждение чему можно найти и в западнославянских заговорах, где их немало:
словац.: ne z mojupomocu, ale Krista panapomocu (не моей помощью, а помощью Господа нашего Христа);
чеш.: ne svou mocî, s Panem Jezisem a jeho Bozskoupomocî(не своей силой, с Господом Иисусом, с его Божьей помощью);
пол.: Nie swojq mocq, tylko Boskq mocq, Najswiçtsej Panny i wsytkich swiçtych pomocq (Не своей силой, только Божьей силой, Пресвятой Девы и всех святых помощью); Nie ja lekarka, sam Pan Jezus lekarz (He я лекарка, сам Господь Иисус лекарь) 3.
Известны такие формулы в германской и англо-саксонской традициях: Ich bestimme die Aufgebung der Behexung nicht mit meiner Macht, sonder mit bes Herrn Jesu Hülfe und der Heiligen Jungfrau Beistand (Я снимаю колдовство не своей властью, но с помощью Господа и Пресвятой Девы Марии); Me to say it, and Christ to do it, in the name of the Father, and the Son, and the Holy Ghost (Мне произнести это, и Христу сделать это, во имя Отца и Сына и Святого Духа ).

Изредка подобные формулы фиксируются и в составе балканославянских заговоров, ср.: Од мен öajawe, од бога живо и здравле (От меня заговор, от Бога жизнь и здоровье); Од менереч, од Богородица дерман! (От меня слова, от Богородицы лекарство!). Единично такие формулы можно встретить также в греческих апокрифических молитвах: «Буш уртеош кал о XpujTOS Swaei rpv vyelav TOO SOVXOV TOO 0eoâ » (Я заклинаю, и Христос дает здоровье рабу Божьему ).

Наиболее древние параллели к таким формулам можно усмотреть еще в магических заговорах Древней Месопотамии, среди которых, согласно классификации А. Фалькенштейна, выделяются в т.ч. леги- тимационные, включающие заявление жреца о том, что его знание и слово происходят от богов и он не является самозванцем. Встречаются они в коптских заклинаниях середины I тыс. н.э. в качестве заключительных формул, ср. один такой пример в переводе на английский язык: «I am the one who calls; the lord Jesus is the one who grants healing» (Я — тот, кто просит/обращается; Господь Иисус — тот, кто предоставляет исцеление).

Будьте, мои слова, крепки и лепки.. Этот аспект магической речи — ее божественное происхождение — обращает нас еще к одной большой теме, активно проигрываемой в заключительных формулах восточнославянских заговоров, а именно к теме слова. По наблюдениям А.Л. Топоркова, посвятившего специальную работу рассмотрению этой составляющей рукописных заговоров, «в разработке темы слова выделяются аспекты технологические и сакральные, аксиологические ». В устной традиции, причем почти исключительно севернорусской, магическое слово получает характеристики, утверждающие пациента во мнении, что он имеет дело со вполне материальным и потому действенным магическим инструментом. Приписываемые «словам» эпитеты называют их плотными, крепкими, твердыми, сильными, лепкими, верными, меткими, емкими, заговорчивыми, яркими, ярыми, быстрыми, острыми, долговечными. Правая нога ко сырой земле приставала плотно и круто, и чтобы так плотно и крепко мои слова приставали к р.Б.; Будьте, слова мои, верны; Будьте, мои слова, крепки, лепки, долговеки и памятны, крепче крепкого камня, вострее вострый сабли и жарче жаркого огня; Пусть мое слово крепко, крепче злата камня, крепче щучьих зубов; И бутъте, мои слова, крепки и твёрды, крипци злата, булата и белого залеза; будьте мои слова крепки и метки и назад не отпадки; Будьте, мои слова, крепки, лепки, чтобы ветром не задунуло, водой не снесло; Будьте, мои слова, крепки, лепки. Лете клея, острее булата, ножа вострея; Эти слова острей вострого копья и вострей острого ножа; Будьте, те слова, крепки и ярки на ветху, и на новцю, и на перекрою месяцу.

«Другие формулы направлены на то, чтобы обеспечить целостность и полноту магического текста как упорядоченной последовательности „крепких“ слов, а также сохранность и действенность магического текста в будущем». В устной традиции подобные формулы также широко известны. Чтобы гарантировать успех вербального ритуала, заговор намеренно перечисляет самые разные случаи невольной порчи текста его исполнителем. Это и пропуск текста по забывчивости или, напротив, введение в него лишних слов или их перестановка.

Будьте, мои слова, крепки и лепки, крепче булату, плотней укладу. Шелк не рвется, булат не гнется, уклад не ломается, камень не распадается. Земля — замок, ключ — небо; Коё я слово недоговорила, коё переговорила, не явственно сказала, будьте на мои слова ключ и замок; Те слова хоть и не все сполна — будьте все сполна; хоть и редки, да будьте лепки и крепки; Пособити и помогити р.Б….какии слова забыл и каких не договорел; Переговорно слово, в любо место садись, недоговорное слово, нам помогай… Мои слова крепки, яры, переговорны, недоговорны. Переговорю, недоговорю; Которы слова переговорила, которые недоговорила, которы недоговорила, пускай договорила, тем словам аминь; Будьте, слова мои, крепкий лепки, порные и крепки в договоре и не в договоре; Которое слово забыла или на землю обронила, ученым не научено — каждое слово, вставай на свое место, заднее — на заднее, переднее — на переднее; Будьте, мои слова, крепкий лепки, заборчивы, за- говорчивы, которо слово забыла, вперед пустила, которо оставила, так приставила.

Все эти «слова» объявляются в равной степени эффективными для целей лечебной практики, а помещение подобных деклараций магической результативности «слов» в конец заговора распространяет их на весь текст, произнесенный в ходе ритуала, как бы подводя под ним черту.
В такого рода заключительных севернорусских формулах присутствует, хотя и очень бегло, тема ученичества, апеллирующая к практике передачи знахарского знания от учителя к ученику, к традиции «обучения словам». «Ошибки», допущенные учителем или учеником в процессе обучения, признаются несущественными для «пользы» магического слова.

Будь всё на пользу — ученик не доучил или ученица не доучила — слово, будь на пользу и на помощь, на исцеление души и тела. Аминь; И кой меня учитель учил и коих слов не доучил, все будьте в статье; Будьте, мои слова, крепки, лепки… Иисусе Христе учился — не доучился, а я не поняла. Будьте, мои слова, востряя ножового острия и булатной стали.

Заметим, кстати, что тему «учителя» мы встречаем в восточнославянских заговорах еще только однажды, в белорусских заговорах, в которых присутствует мотив «Благодарность и пожелание здоровья знахарке, научившей этому заговору»5. Как объясняли в Полесье: «Як будзеце казаць, трэба говориць: „Дзякуй тому, хто указау“. Мне указала цётка Тацьяна. Начинаю лечыць да говору: Дзякуй цётце Тацъяне, што ана знала да мене указала».

Такое возрастное соотношение «учителя» и «ученика» было важнейшим принципом передачи традиции: «ученик» должен был быть обязательно моложе того, от кого он перенимает искусство заговаривания. Укажем на свидетельство севернорусской знахарки о том, что заговор можно передать только младшему поколению, иначе он теряет силу; умереть же, не передав заговор, — грех, ср. также: «А наговор от зубов я тоже слушала — сестра моя на бумажке записала, сказала сходить на кресты и переговорить три раза. Три раза это переговорить на крестах и сходить по три раза. Словами, устно; старше себя нельзя учить она подала мне письменно»; «Старше себя не говори, силы не будет».
Я з таго свету Агапачку успамтаю, усят падымачак загавараю; И рай святы й пакой Лизавеце бабе на том свеце, что лечила и нас научила; Царства нябеснае дзеду Сымону, што дау мне на памяцъ падз1вак лячыцъ; Дай, Божэ, час добрый на леты, на веки, на здоровье, хай стане тому, хто подмог здоровью твоему; Хто мене научыу, паздароу, Божэ.

Закрепки. Мы рассмотрели три заключительные формулы — «По этот час, по мой заговор», «Не я помогаю, сам Бог помогает» и «Будьте, мои слова, крепки и лепки». В дополнение к ним в ряде традиций используются и так называемые закрепки — более короткие формулы, имеющие итоговое значение, ставящие окончательную точку в магической процедуре.

Прежде всего, такой универсальной закрепкой является слово «аминь», заимствованное из церковной практики и представляющее собой заключительную формулу молитв и псалмов, призванную подтвердить истинность произнесенных слов. «Аминь» является одним из самых распространенных слов в богослужении. Неслучайно поэтому, что, как замечено в Словаре В. Даля, «народ обратил аминь в сущ., разумея либо молитву, либо конец дела. Аминь, аминь, рассыпься, говор. нечистой силе. Аминь человека спасает. Аминем великие дела вершат… Аминь тому делу; всему делу аминь, конец… Задать кому аминь, порешить, уничтожить.».